Шёл человек. Ни особой нужды, ни
радости — разве что гравий, да глыба
света, застрявшая в лужах. Поводы? — мимо.
Память? — замята, как скомканный выдох.
В левом кармане — обрывок доктрины,
в правом — билет до условной отчизны.
Он — не пророк, не фигура витрины,
а так, проходящий. По воле капризной.
Шёл, не спеша. И не потому что
некуда. Скорее — в такт неизвестности.
Жизнь, как известно, играет в напёрстки
с теми, кто путает волю с лестностью.
Он различал — не детали, а принципы.
Где-то шумел перелом географии.
Здесь — тротуары, измятые лицами,
девочки, кормящие вечность граффити.
Мир — как расчёт, но таблица — кривится.
Он — вне неё. Ибо клетка — из тени.
Каждое «здесь» оборачивается «злится»,
каждое «завтра» — пробел, в коленях.
Он не искал. Он не верил в маршруты.
Где-то в затылке жужжала Европа.
Всё, что случалось, имело атрибуты,
но не имело толку. Ни ропота.
Он был как запятая в погосте смыслов,
выросших в тьме, где слепнут глаза.
Шёл — не изгнанный, шёл — переживший выстрел,
шёл, как идут все — но назад.
